Дьявол зимой - Страница 29

– Пока еще о свадьбе никто не знает, – сказала она. – Вообще-то все получилось удачно. Мы неплохо ладим друг с другом, и я не питаю иллюзий на его счет.

Отец открыл рот, и Эви воспользовалась этим, чтобы вложить в него кусочек омлета. Он задумчиво проглотил его, осмысливая услышанное, затем изрек:

– Его папаша, герцог, – напыщенный болван.

– Лорд Сент-Винсент совсем не глуп, уверяю тебя.

– Зато холодный, как рыба, – заметил Дженнер.

– Да. Но не всегда. То есть... – Она осеклась и покраснела, вспомнив, как Себастьян склонялся над ней в постели, теплый и сильный, с упругими мышцами, напряженными под ее пальцами.

– Охотник за юбками, вот он кто. – Заявил Дженнер, констатируя факт.

– Для меня это не имеет значения. – Искренне ответила Эви. – Мне не нужна его верность. Я получила то, чего хотела от брака. Ну а он получит...

Деньжата, – хмыкнул отец. – Где он сейчас?

Эви дала ему еще кусочек омлета.

– Наверняка в постели.

Горничная, собиравшаяся выйти из комнаты, помедлила.

– Прошу прощения, мисс... э-э... миледи, но лорд Сент-Винсент разбудил мистера Рогана ни свет ни заря и таскает его за собой, задавая вопросы и давая поручения. Довел бедного мистера Рогана до белого каления, вот что я вам скажу.

– Могу себе представить. Лорд Сент-Винсент оказывает специфическое действие на людей, – сухо сказала Эви.

– Какие поручения? – спросил Дженнер.

Эви не осмелилась признаться, что Себастьян взял на себя руководство клубом, опасаясь огорчить отца. Он мог смириться с тем фактом, что его дочь вышла замуж без любви, но любая угроза его бизнесу могла сказаться на него самым роковым образом.

– О, – неопределенно отозвалась она, – кажется, он заметил потертый ковер, который нужно заменить. И еще он подумывает о расширении выбора закусок в буфете. Что-то в этом роде.

– Хм... – Дженнер скорчил гримасу, когда она поднесла к его губам чашку с бульоном. – Скажи ему, чтобы ничего не трогал без согласования с Иганом.

– Конечно, папа.

Эви украдкой обменялась взглядом с горничной и сузила глаза, предостерегая девушку от дальнейших откровений. Та кивнула в ответ на это безмолвное приказание.

– Ты стала куда меньше заикаться, – заметил Дженнер. – Как это получилось, детка?

Эви на секунду задумалась, осознав, что ее дикция и в самом деле значительно улучшилась за последнюю неделю.

– Не знаю. Наверно, избавление от Мейбриков придало мне уверенности. Я заметила это вскоре после отъезда из Лондона...

Она изложила ему приукрашенную версию их путешествия в Гретна-Грин и обратно, заслужив несколько смешков, которые заставили отца кашлянуть в платок. Пока они разговаривали, черты его расслабились, свидетельствуя о том, что боль отступила под воздействием морфия. Эви съела кусочек тоста, выпила чашку чаю и поднялась на ноги, поставив поднос с завтраком на столик.

– Папа, – сказала она, – пока ты не заснул, я помогу тебе побриться и вымыться.

– Это ни к чему, – возразил он. Взгляд его уже слегка остекленел от действия наркотика.

– Позволь мне позаботиться о тебе, – мягко, но настойчиво сказала Эви и направилась к умывальнику, куда горничная поставила кувшин с горячей водой. – Думаю, тебе станет лучше после этого.

Он казался слишком усталым, чтобы спорить, и только вздохнул, наблюдая, как она мерит шагами комнату. Эви налила горячей воды в фаянсовый тазик и принесла его к кровати вместе с бритвенными принадлежностями. Затем взяла полотенце и обернула им его грудь и шею. Не имея никакого опыта в бритье мужчин, она взбила помазком мыльную пену и замерла в нерешительности.

– Вначале горячее полотенце, детка, – подсказал Дженнер. – Оно смягчит щетину.

Следуя его указаниям, Эви намочила в тазике салфетку, отжала ее и приложила ее подбородку и шее. Спустя мину ту она убрала салфетку и воспользовалась помазком, чтобы нанести мыльную пену на одну сторону его лица. Решив, что будет брить его по частям, Эви раскрыла бритву, посмотрела на нее с некоторым сомнением и склонилась над отцом. Но прежде чем лезвие коснулось его щеки, с порога донесся ироничный голос:

– Боже правый! – Оглянувшись, Эви увидела Себастьяна. Однако обращался он не к ней, а к ее отцу. – Даже не знаю, хвалить вас за храбрость или бранить за безрассудство. Надо совсем лишиться разума, чтобы подпустить ее к себе с обнаженной бритвой в руках. – Преодолев расстояние до постели в несколько ленивых шагов, он протянул руку. – Дай-ка мне эту штуковину, любовь моя. Иначе, когда твой отец кашлянет, ты отрежешь ему нос.

Эви уступила без единого слова протеста. Несмотря на то что ее муж почти не спал ночью, он выглядел свежим и отдохнувшим. Он побрился, вымыл голову и облачился в элегантный темно-серый костюм. И, как она заметила накануне вечером, излучал жизненную энергию, словно его возбуждал сам факт присутствия в клубе. Контраст между двумя мужчинами, один из которых был старым и больным, а другой полным сил и здоровья, был столь разительным, что, когда Себастьян подошел ближе к ее отцу, Эви испытала инстинктивный порыв встать между ними. Ее муж напомнил ей хищника, готового наброситься на беззащитную жертву.

– Принеси ремень, дорогая, – распорядился он, снисходительно улыбаясь.

Эви подчинилась, освободив место у постели, которое он тут же занял.

– Следует точить бритву до и после употребления, – заметил Себастьян, проводя открытым лезвием взад-вперед по ремню.

– Мне она показалась достаточно острой, – возразила Эви.

– Бритва никогда не бывает слишком острой, дорогая. Нужно намазать все лицо, прежде чем приступать к бритью. Мыльная пена смягчает щетину. – Он подождал, пока она покроет мыльной пеной лицо отца, а затем отодвинул ее в сторону. С бритвой в руке он обратился к Дженнеру: – Можно приступать?